Предлагаю для ознакомления книжицу «Купеческие дневники и мемуары конца XVIII – первой половины XIX века». В данной публикации, основанной на выявленных в центральных и провинциальных архивах дневниках и мемуарах купцов, раскрываются характерные черты купеческого менталитета. С одной стороны, можно увидеть приверженность православию, аполитичность, традиционализм в быту; с другой – рост образованности в этой среде, повышение культуры, тяга к чтению. Большую часть книги занимают мемуары московского и тверского купечества, но есть также немного и других – из сибиряков мною был найден иркутский купчина. Василий Николаевич Баснин (1799-1876) с 12 лет участвовал в деятельности торгового дома, вёл дела семейного предприятия. В 1821 году он кяхтинский, затем иркутский купец. В 1850-1852 гг. – иркутский голова, с 1858 года жил в Москве. Один из образованнейших людей своего времени, он занимался историей и ботаникой, собирал книги, произведения живописи, гравюры (к 1876 году – свыше 18 тысяч листов), ноты, разнообразные материалы (рукописи, документы, карты, чертежи) по истории Сибири. Библиотека Баснина была доступна всем желающим. К 1858 году в ней насчитывалось около 12 тысяч томов, в том числе книги по истории, географии, этнографии; в 1860-х годах он передал библиотеку Иркутской духовной семинарии. Ныне она – в библиотеке Иркутского университета.
Красноярские купцы на ярмарке в Нижнем Новгороде. 1860-1870- е годы.
В течение ряда лет Баснин проводил в Иркутске метеорологические наблюдения, занимался акклиматизацией плодовых культур, являлся членом Русского географического общества. В.Н.Баснин поддерживал тесные отношения со ссыльными декабристами, оказывал им всестороннюю помощь.
Публикуемая рукопись о поездке В.Н.Баснина в Петербург в 1828 году представляет собой сплетённые вместе письма родным, прежде всего жене в Иркутск, поэтому рукопись преисполнена дневникового жанра.
Почтовое устройство до самого Петербурга нашли мы в совершенном порядке; нигде не встречали неудовольствий. Вежливость станционных смотрителей и ямщиков и поспешность в перемене лошадей и по дороге неожиданно нас порадовали, особенно после грубости под Москвой от самого Нижнего.
Пред обедом я с Михаилом Семеновичем был в выставке разных художественных отечественных произведений. Она принадлежит особому обществу, покровительствующим нашим художникам. Я купил картину, изображающую очень натурально персики (за 50 рублей) и 3 прекраснейшие картины из гипса выполненные (за все 35 рублей). В выставке есть довольно дорогие картины (до 2000 рублей). Есть бюсты, антики и лепные вещи. Вечером в первый раз в моей жизни я был в итальянской опере на Большом театре.
Собрание сибирских и китайских купцов у кяхтинского городничего. 1813 год, гравюра.
В первый ещё раз посетил я здешнюю биржу. Огромнейшее здание, украшенное снаружи роскошеством архитектуры, и великолепное внутри. В длинном, высоком своде устроены оконницы, следовательно, свет падает сверху. Здесь примечателен мраморный бюст государя императора, в благодарность воздвигнутый ему купеческим обществом. От главной, внутри находящейся залы, по бокам идут комнаты с плетеными столами. В них можно и кончать и производить разные дела. В некоторых делаются аукционы. Я долго смотрел на Штинглица, известнейшего коммерсанта-богача. Можно сказать, что он душа здешней биржи: в продолжение трёх часов беспрерывно его занимали вопросами и ответами маклеры биржевые, коих нынче до ста человек. Собрание купцов было очень велико, и несмотря на обширность залы, было тесно. Около биржевого здания построены недавно пакгаузы для складки всяких товаров. Внутреннее их расположение так сделано, что может всегда защитить товар от погибели, если бы могло когда-нибудь случиться наводнение. Сегодня я был на аукционе в кабинете. Продавались меха беличьи, лисичьи и собольи; разные шкуры. Вообще сии места бывают скучны. Несносный третий раз как вечность тянется из уст аукциониста-крикуна. Цены на все вещи были не по качеству дороги.
Большая часть времени была проведена на аукционе в кабинете Аничковского дворца.
Продавались ясачные товары, на которые я имею свои виды. Вечером я ходил к Венецианову; не застал дома. Провел много времени в первом здесь могазейне чаевом Барсукова. У него их три, и все на Невском проспекте. Выручки делают в год все из мелочной продажи – наличных денег до 750 тысяч рублей. Я смеялся их чаевым прейскурантам: откуда набрали они карикатурные названия чаям? Вчерась же я посетил панораму Константинополя и Императорскую публичную библиотеку. Выйдя на балюстраду, вы увидите Константинополь с окрестностями его вокруг себя. Прилагаемая афиша доставит вам некоторое понятие о видах в панораме Константинополя. Самое лучшее в ней: воздух. Солнце ешё не показалось, но близко уже и только скрывается за зданиями Сераля. Императорская библиотека в сей день была закрыта для посещения, но имя отъезжающего сибиряка дало мне право обойти её всю. Драгоценности библиотеки состоят в содержании книг. Как я рад был, встретясь с почтеннейшим баснописцем Крыловым! Истинно почтеннейший старец, с которым я довольно долго говорил. Он служит в библиотеке и занимался в своём отделении.
Завтра рано поутру надеемся оставить Петербург. Откровенно сознаюсь: приближающийся отъезд Петербург делает для нас дорогим, и потому проходя по улицам его все предметы записываются в памяти с большей силой. Так, например, вчера ночью я даже остановился пред депо английских тканей, расположенном в комнате прелестной наружности. Невский проспект так обилен ночными очарованиями, но английское депо есть наилучшее.
