Праздничные майские дни всегда овеяны совершенно особенным, приподнято-торжественным настроением – и потому, что серое межсезонье, надоевшее не меньше долгой зимы, плавно перетекает в цветущее и такое долгожданное лето, и потому, что наступает очередная годовщина великой Победы. Для России День победы - особенный праздник, не подвластный переменам политического климата, объединяющий людей даже в эпоху утвердившегося индивидуализма, возвращающий к наиважнейшим основам человеческого существования.
Но мы по-прежнему знаем о Второй мировой далеко не все, не смотря на сотни томов прозы, поэзии и мемуаров, ей посвященных. Какой осталась она в памяти тех рядовых, которые воевали по ту сторону окопа? И что подвигло их, помимо принуждения, на участие в самой позорной за всю историю Германии военной кампании? Ответы на эти непростые вопросы долгие годы оставались тайной за семью печатями. Я же неожиданно открыла для себя сразу нескольких немецких писателей, связанных с прошедшей войной «кровными узами», когда готовилась к Дням немецкой культуры и перелистывала журнал «Иностранная литература».
Гюнтер Грасс. Луковица памяти // Иностранная литература – 2008. – № 3.
Документальная книга «Луковица памяти» переносит читателя в 40-е годы, в ныне не существующий город Данциг, ставший в начале войны частью Германии. Поворачивая время вспять, автор предлагает прочувствовать заведомо враждебно настроенному читателю все случившееся с умным, начитанным юношей из небогатой немецко-польской семьи. С высоты своего возраста и жизненного опыта, выступая в роли беспристрастного третейского судьи самого себя, «когда я был маленьким», Грасс вытаскивает на божий свет «раннее издание нынешнего пожилого человека», чтобы докопаться до его мыслей и чувств, понять мотивы его поступков. В конце концов, не он один, а все его поколение вдруг рьяно, до одури прониклось идеями национал-социализма и с энтузиазмом бросилось в призывные пункты задолго до наступления подходящего возраста.
Желание Грасса-подростка - назовем лирического героя так - вырваться из скучного мещанского мирка, из тесной родительской квартиры, попасть в новый мир взрослых мужчин усиливалось романтическим восприятием войны как занимательного приключения. Ведь там, на этой большой и интересной войне можно стать героем, например, отважным капитаном подводной лодки!
А уж милитаристская пропаганда фашистской Германии, искусно организованная по всем правилам науки оболванивания, подливала масла в огонь не только юношеских сердец. Начиная с 1939 года, из репродукторов и радиоприемников неслись, взахлеб от восторга, бесконечные новостные выпуски об успехах немецких войск на суше и на море – «прорыв за прорывом, победа за победой»! Патриотические лозунги воспитывали боевой дух: «Народ в решающей битве за свою судьбу»; «Рушатся стены, но наши сердца - несокрушимы»; а песни и вовсе слезу давили: «Нет сейчас страны прекрасней»; «В нашей форме – цвет родимых пашен» (да уж, полмира перепахали и не поморщились…)
Головы немецких граждан «окучивались» и с помощью искусства кино. Во всех кинотеатрах перед просмотром фильмов прокручивались документальные киножурналы, в которых беззащитная Германия (весьма наглядно, на карте) представлялась крохотной территорией, окруженной плотным кольцом врагов: на Востоке – красные орды, на Западе – англо-американский империализм. И все жаждут порвать ее, как тузики грелку. Поэтому «притесняемая» Германия вынуждена была вести «самоотверженные оборонительные бои в степях России», выстраивать «защитные редуты против красных орд».
Перечисляя все эти, в общем-то, известные пропагандистские штучки, Гюнтер Грасс, в своем последнем издании в виде пожилого человека, трезво отдает себе отчет в том, что никакие причитания, типа «обогрели, оболгали и совратили» не снимают груза ответственности за содеянное: «…Я был частью системы, спланировавшей, организовавшей и осуществившей уничтожение миллионов людей»; «Груз остался, и никто не может облегчить мне этого бремени… Знаю, жить с этим придется до конца дней».
А могло ли быть иначе? Мог ли подросток критически оценивать происходящее в стране, охваченной буйным групповым помешательством? И каково это – плыть против столь мощного общественного течения? Одна удивительная встреча с не таким, как все ровесники, призывником навсегда врезалась в память, поскольку впервые заставила задуматься о происходящем и разбудила дремавшую совесть. Случилась эта встреча в военизированном лагере Имперской службы труда, куда шестнадцатилетний Грасс был призван по повестке. Подростки жили в казармах и под присмотром военных проходили общую военную подготовку. И был среди них один, светловолосый и голубоглазый, словно сошедший с плаката образчик нордической расы, лучший во всех видах боевой подготовки: самый бесстрашный, самый быстрый, самый выносливый. Что до отношений с товарищами, он и тут заслуживал высочайшей оценки: добродушный и приветливый, готовый в любую минуту прийти на помощь. В общем, во всех смыслах, нереально идеальное существо. Был у него лишь один «изъян» - он не хотел выполнять ружейные приемы. Ни побои, ни угрозы – ничто не могло заставить упрямца взять в руки оружие. Каждое утро, во время построения повторялась одна и та же сцена - «чудик» «ронял, словно горячую картофелину», предназначенный ему карабин. «Почему вы так поступаете, рядовой? Почему, идиот?» - допытывались офицеры. Его неизменный ответ - «Нельзя нам этого» - сделался крылатым выражением и, по словам автора, цитатой на все времена. Изо дня в день, мужественно совершая свой пацифистский саботаж, «идеальный ариец» выступал один против всех – против лагерного начальства, против воинственно настроенных ровесников, против целой отлаженной военной системы… Это не могло не заронить сомнения в души подрастающего поколения армии Вермахта и не вызвать, в конце концов, уважения к непокорному товарищу…
Позже, призванный на реальную военную службу в танковые войска, рядовой Грасс не единожды вспомнит паренька с пшеничными волосами, вспомнит именно тогда, когда развернется перед его глазами во всей неприглядности реальная и отнюдь не романтическая картина войны. Военная карьера будущего писателя начнется в конце 1944 года, когда, собственно, финал «победоносной» и «молниеносной» немецкой кампании уже предрешен. От немецкой армии вскоре останутся отдельные дезорганизованные подразделения и группы, к которым, после разгрома своей танковой части, и будет присоединяться рядовой СС, убегая, уползая и прячась от наступающих советских войск уже на территории Германии. В памяти несостоявшегося героя «непобедимой» армии Вермахта навечно, словно кадры документальной киноленты, запечатлеются страшные эпизоды: нескончаемая вереница немецких беженцев, шеренги повешенных вдоль дороги дезертиров, внезапные артобстрелы противника из безжалостных катюш, почти не оставляющие шанса выжить. Ни о каком единоличном героизме тут не могло быть и речи – унести бы ноги. Главное триединство, ставшее реальным на этой войне для солдата Ваффен СС и сохранившееся в душе на многие годы – это страх, позор и стыд.
Мы навсегда в ответе за то, что совершили, даже если были легковерны, молоды и очарованы ложными идеалами – примерно такие письмена на последнем пергаменте луковиц памяти Гюнтера Грасса вполне можно считать итоговыми.
