Наталья Галкина «Табернакль»
«Рождение ребенка — это божье послание, что он еще не разочарован в людях»
Рабиндранат Тагор
Наталья Всеволодовна Галкина родилась в 1943 году в Кирове, в семье военных врачей. С 1945 года живет в Санкт-Петербурге. Окончила Художественно-промышленное училище им. В. Мухиной. Публиковаться стала с 1970 года. Пишет стихи, прозу и занимается переводами.
Наталья Всеволодовна – лауреат премии журнала «Нева». Номинант премии «Странник»-96 за лучшую фантастику в средней форме за роман «Ночные любимцы». Финалист «АБС-премии» 2000 года за роман «Архипелаг Святого Петра». Финалист премии «Русский Букер» 2003 года за роман «Вилла Рено». Роман «Табернакль» был опубликован в шестой книге прозы «Зеленая мартышка», куда вошли два романа – «Зеленая мартышка» и «Табернакль», а также «повествование в историях» «Музей города Мышкина».
«Табернакль» - это особая открытая пристройка в католических храмах, предназначенная для хранения предметов религиозного поклонения, или архитектурно оформленная ниша, предназначенная для размещения статуй. Можно сказать, что табернакль – это хранилище самого светлого и значимого для человеческой души. Роман «Табернакль» посвящен детям-инвалидам, которые стараются не только выжить в этом в мире, но понять его и полюбить. Главная героиня рассказывает о времени, когда работала в Мариинском приюте для детей-инвалидов дизайнером по протезам. Она увидела многих врачей – кто-то был добрым и отзывчивым к пациентам. Например, хирург Мирович, который не только прекрасно оперировал, но и старался приободрить детей, рассказать им шутку или интересную историю. Но были и циничные врачи, и даже врачи-преступники, проводившие бесконтрольные экспериментальные операции над детьми. Выживали после таких операций единицы, а у врачей не было никакой ответственности – ведь заступиться за таких детей было просто некому!
Молодой врач Орлов, недавно приехавший в приют, был в шоке от увиденного:
«– Какие тут больные дети…- пробормотал Орлов. – И сколько их… Я не знал, куда меня распределили. Я такого не видел никогда.
Через неделю директор велел ему посмотреть операцию.
– Вы, Герман Иванович, там порисуйте, эскизы, что ли, сделайте или наброски, мы хотим выпустить к выставке в Москве буклет о новых методиках с иллюстрациями а-ля Леонардо да Винчи. В разных ракурсах рисуйте, поэффектнее.
Дело было летом, вскорости в открытое окно постучал идущий из клиники в сектор биомеханики доктор Мирович.
– Виталий Северьянович, Женечка, Натали, мое почтение, заберите сотрудника из клиники, он там на операции сознание потерял, сейчас его нашатырем в чувствие приведут. Дяденька он высокий, костистый, с таким грохотом рухнул, надеюсь, ничего не сломал.
Фламандка привела Германа, был он бледен. Она налила ему чаю, Виталий Северьянович озабоченно спросил: может, в чай спирту плеснуть?
– Нет, нет, не надо, – отвечал новый сотрудник, смущенный донельзя, – мне уже чего-то плеснули. Не знаю, как так вышло.
– Такие дети рождаются у пьяниц? У наркоманов?
– Ничего подобного. Думаешь, это что-то вроде “виноградных детей”, зачатых осенью в команде виноделов? У кого угодно могут родиться. В редких случаях можно свалить на матушку, пытавшуюся разными способами себе выкидыш устроить. Или на батюшку-пьянчужку. От того, от этого. От Бога. Наверно, чтобы всегда были среди людей слабые, больные, не такие, как все, лакмус на наличие у человеческого рода совести, жалости и прочих мало-мальски пристойных свойств.
В устах Болотова слова эти прозвучали неожиданно, он был грубоват, походил на мясника; что признавали все, так это его талант хирурга, рука была, все заживало, как на собаках, у его пациентов.
– Я у немецкого писателя Эрнста Юнгера читала, – сказала я, – что, когда начали в фашистской Германии уничтожать неполноценных, стало рождаться большое количество детей-инвалидов, – в самых что ни на есть стерильных арийских семьях.
– Процент поддерживался, – покивал Болотов».
Однако в жизни все-таки есть высшая справедливость. Не причиняй зло окружающим – этим ты вредишь, в первую очередь, себе самому. Во Вселенной все взаимосвязано. Врачи, натворившие бед, рано или поздно получили по заслугам – кто внезапно исчез, заболел или погиб. Даже у самой главной героини родился ребенок-аутист. Почему? Возможно, потому что женщина предпочла молчать, когда надо было не то что говорить, но кричать о проблемах детей. В этом смысле тема возмездия за деяние и за не-деяние раскрыта в романе широко. Если кто-то нуждается в помощи, нельзя быть равнодушным. Общество – это единое целое, в нем не может быть белых пятен.
В книге подробно описаны и будни матери ребенка-аутиста. Это - напряженная работа каждый день, битва за себя и за ребенка, за медикаменты, за право на жизнь. Постоянно вспоминает она и больных ребятишек, которые остались в приюте. Несмотря на болезни, все они мечтали исцелиться и обрести здоровье. Постоянно ходили разговоры о святых местах. И вот уже взрослая героиня книги тоже решает совершить паломничество:
«Там, наверху, на горе, была древняя могила, считалось, что могила святого; по одной из легенд, похоронен в ней был Асклепий, Эскулап, великий врач древности. Все народы, жившие здесь, считали могилу священным, целительным, чудотворным местом. Татары приводили сюда на ночь больных и стариков, чтобы те исцелились. Наши метеонаблюдатели, размещавшиеся до недавнего времени на этой самой высокой точке Карадага, говорили о мощной магнитной аномалии на вершине Святой горы». Мы дождались восхода солнца и стали спускаться по осыпям камней, по крутизне, и, обернувшись у подножия горы, я себе не поверила: да неужели я сумела туда подняться и спуститься оттуда, оставив на склоне прежнюю усталость и нездоровье?».
Годы работы главной героини в Мариинском приюте для детей-инвалидов, воспитание ребенка-аутиста – это тяжелейшие испытания, но именно благодаря им можно сохранить табернакль, святыню нашего сердца – доброту и сострадание. Роман «Табернакль» напоминает нам о главной цели общества – делать все сообща, быть вместе, проявлять активный гуманизм и беречь духовные ценности.
Приятного чтения!
Резник Марина Васильевна
